Я бесшумно выскользнул из гостиной, чтобы позвать Фандорина. Там сразу за дверью плюшевый занавес, а уж потом коридор, где было велено дожидаться "сыщику-любителю", как его назвал Карнович.
-Ваши усики - прелесть что такое. И щипчиками не обрабатываете? А фиксатуаром?- услышал я нечто странное и на всякий случай выглянул из-за портьеры - посмотреть, кто это изъясняется подобным манерам.
Эраст Петрович Фандорин сидел там же, где я его оставил, закинув ногу на ногу, и перебирая пальцами зелёные нефритовые чётки. Голос принадлежал не ему, а адъютанту генерал-губернатора князю Глинскому, изящному молодому человеку с по-девичьи миловидным личиком. Про таких говорят в народе "жаль не девица, а то хоть жениться". Князь стоял над Фандориным, согнувшись, и внимательно рассматривал тонкие, аккуратные усы отставного чиновника. У самого Глинского - теперь я отчётливо разглядел - усики были напомажены, да и губы, кажется, подкрашены. Впрочем, чему удивляться?
- Нет, сударь, я фиксатуаром не п-пользуюсь - учтиво ответил Фандорин, глядя на молодого человека снизу вверх и не делая ни малейшей попытки отстраниться.
-Боже, а какие у вас ресницы!- вздохнул адъютант.- Кажется, ничего бы не пожалел за такие длинные. чёрные, изогнутые на концах. Это ведь натуральный цвет?
-Совершенно натуральный, -всё так же благожелательно уверил его Эраст Петрович.
Тут я прервал эту диковинную беседу, пригласив статского советника следовать за мной.
...Сделав усилие, я отвернулся и заметил, как в одном из окон первого этажа откинулась штора. Кажется, это была комнота мистера Карра. Тут же я разглядел и самого англичанина. Он неотрывано смотрел на фандоринскую гимнастику: губа закушена, пальцы ласкающим движением гладят стекло, и выражение лица самое мечтательное.